Одиночество и идентичность

Фрагмент из книги "Искажения"

Мы привычно повторяем, что жизнь большинства из нас существенно обусловлена внешними обстоятельствами, которые оказывают самое непосредственное влияние на цели и намерения. И подобно тому, как маски прирастают к лицам, исполняемые роли нередко становятся неотъемлемой частью образа «Я», личной истории, формирующей маршруты Судьбы. Но неужели все предопределено? И где, в таком случае, проходит та граница, за которой открываются горизонты свободы?

Едва ли не любой ответ, претендующий на то, чтобы расставить точки над «и» в подобных вопросах чреват множеством искажений. «Учебники жизни», описывающие безошибочные стратегии для достижения счастья, богатства, а то и просветления, тренинги, обещающие участницам развить женственность или научиться устанавливать внутренние границы, наряду с массой полезной информации несут в себе и токсичный потенциал, в угоду мэйнстриму моды создавая проблемы. Пожалуй, лишь умение пребывать в одиночестве дает редкую и уникальную возможность взглянуть на происходящее со стороны. Удивительным образом именно в одиночестве мы обретаем опыт предельно возможной для нас в этом состоянии открытости бесконечной Реальности, парадоксального переживания собственной бесконечности в бесконечности мира.

Написав эти строки, я в полной мере отдаю себе отчет в том, в какой ничтожной мере слова способны приблизить нас к пониманию той силы, что таится в честном переживании одиночества. Именно в этом переживании становится очевидно, что культура в целом и практическая психология в частности непрестанно смещают фокус осознавания и переживания собственного «Я» к оперированию идентичностями.

Именно здесь мы обнаруживаем, что для того, чтобы выйти в позицию, в которой сознание наблюдает за содержаниями разворачивающегося перед ним опыта, не отождествляясь с ним, необходимо произвести акт разделения себя с идентичностью (образом) и присущими ему автоматизмами. Как правило, это достигается в результате довольно длительной практики самонаблюдения, существенным элементом которой является возможность пребывания наедине с собой, то есть в состоянии ограниченного энергообмена. Но даже допущение такой возможности нередко блокируется. Культура с завидным упорством переносит акцент внимания на роли, которые отыгрывает человек в данный момент своей жизни. Так образуется своего рода замкнутый круг: под действием культуры мы все глубже идентифицируем себя с исполняемыми ролями, а внимание, влекомое автоматизмами (имеющими тенденцию с возрастом становиться все более жесткими) послушно следует за этим процессом.

Реализовать разотождествление с принятой ролью в практическом плане оказывается совсем непросто. Можно предположить, что едва ли не единственным условием того, чтобы процесс разотождествления с идентичностями или образами «Я» не обретал патологического характера (что, как хорошо знают психиатры и клинические психологи происходит вследствие внутреннего дисбаланса и может иметь самые плачевные последствия вплоть до серьезных личностных расстройств) необходима тщательно выстроенная практика, непременно сочетающая в себе элементы психотехнического и духовного аспектов.

 Мой личный опыт разотождествлений был в той или иной мере сопряжен с практиками, развивающимися в парадигме психонетики. Эта практика непосредственно связана с возможностью обретения инструментального навыка. Вот как описывает подобные процессы основатель этой дисциплины О.Г. Бахтияров: «Одна из фундаментальных характеристик “Я” – способность не только к разотождествлению, но и к отождествлению. Именно отождествление лежит в основе возникновения социальных структур и обусловленного культурой поведения. Это сильное и хорошо натренированное качество, которое должно использоваться в последующей работе, но переходить к целенаправленным отождествлениям с “Я” со сложившимися или новыми личностными структурами и организованностями сознания следует, только достаточно укрепившись в практиках разотождествления».

За приведенной цитатой стоит тщательно разработанная методология прозрачных психотехнических процедур, реализация которых требует не только соответствующей подготовки, но и изрядного времени и терпения. В то же время мне доводилось наблюдать, как вне психотехнического праксиса разотождествление выливается в открытое противостояние миру, что приводит не только к бесплодной борьбе, но грозит обернуться нешуточными психическими расстройствами.

Любое сопротивление неизменно усиливает то, чему мы сопротивляемся. В этом смысле натренированная позиция неотождествления, достигаемая в результате сочетания психотехнических процедур с практиками самовыслеживания или сталкинга, позволяет сохранять дистанцию между собственным «Я» и многочисленными проекциями, по возможности безупречно исполняя предложенную судьбой роль.

И вновь предвижу негодование утомленного рассуждениями читателя: каким образом описанное относится к теме одиночества. Пожалуй, что самое непосредственное. Попробуем разобраться почему.

Едва ли не  любое взаимодействие предполагает жесткую фиксацию своего образа в диапазоне коммуникации. Общаясь с другими, мы невольно становимся кем-то: преследователем или жертвой, спасателем или подстрекателем. Таковы условия функционирования социальной системы и механизмов используемых им описаний. Достаточно увлечься транзактным анализом или обратиться к изучению синастрической астрологии, чтобы осознать, как работает инструмент интерпретации, посредством которого станет возможным рассматривать едва ли не любые жизненные ситуации с точки зрения зафиксированной идентичности. Очевидно, имея в виду нечто подобное, Хайдеггер писал о том, что бытие «это всегда как-то». С определенным допущением это можно отнести едва ли не к любой коммуникации, в которой мы едва ли не всегда выступаем как носители образа, определенного рода идентичности. И лишь переживание одиночества в его предельном смысле освобождает нас от фиксированных форм.

То одиночество, которое я имею в виду, манифестирует себя в качестве отсвета, поэтично, но емко называемом отблеском экзистенционального. Однако большинство из нас настолько боится проявления этого чувства, что всеми возможными способами блокируют саму его возможность. В то же время именно переживание одиночества предоставляет возможность соприкоснуться с Реальностью без описаний, вызывая чувство, во многом сходное с религиозном, трепетным благоговением перед Большим. В связи с этим вспоминаются слова Альфреда Уайтхеда: «Религия – это то, что индивид делает с собственным одиночеством. И если вы не бываете одиноки, вы не бываете религиозны».