Духовная практика и духовная культура

Фрагменты книги "Искажения"

С точки зрения социума, любая духовная практика является избыточной для человека, – равно как избыточными являются трансформационные техники, ведущие к изменению сознания. С чем связано такое положение дел?

Практики саморазвития не только не связаны, но зачастую и противоречат работе механизма социально-биологического функционирования homo sapiens, неизбежно поддерживающего набор идентичностей. Рискну предположить, что так называемое сопротивление среды, с которым в той или иной мере сталкиваются практикующие едва ли не всех традиций, сопряжено именно с этой избыточностью: человек, сфокусировавшийся на саморазвитии, становится менее подвержен внешним влияниям. А потому вполне естественно, что социум так или иначе проявляет сопротивление. В то же время реальность соглашения, встроенная в информационную эпоху, весьма терпимо относится к целому ряду практик: так можно годами ходить на занятия йогой, развивая гибкость тела, практиковать цигун, ездить в паломнические туры, получать радость от путешествий в компании, бывать во всевозможных йога-турах, при этом не ощущая явного противостояния со стороны социума. Психотехники, не преследующие целью глубинную трансформацию, редко вызывают сопротивление со стороны окружающих.

В то же время устремления людей, считающих себя адептами той или иной традиции или избравших путь одинокого странника, преследуют непонятные большинству цели. Говорить об этом сложно: в силу естественной логики процесса такие искатели не склонны ни афишировать своих достижений, ни пытаться найти помощь в разрешении назревших проблем в публичном формате – будь то интернет форумы или так называемые эзотерические группы. Их выход в мир чаще всего увенчивается написанной книгой или занятиями с ограниченным кругом учеников или последователей.

Вместе с тем среди тех, кто заявляет о себе как о духовном практике, не так сложно встретить людей, утверждающих, что они практикуют методы даосской алхимии, подразумевая под этим посещение тренировочной группы раз в неделю. Такие люди могут совершенно искренне считать себя последователем древней традиции и рассуждать о возгонке эликсира и вращении малой космической орбиты. Порой можно наблюдать и последователей Кастанеды, окидывающих вас снисходительно-отрешенным взглядом и проникновенно рассуждающих о битвах с неорганами и давлении мирового тоналя. Я ни в коей мере не пытаюсь оценивать пути такого рода искателей. Хочу лишь подчеркнуть, что ориентация на их слова (а порой питающие тягу к публичности практики склонны к философствованию и даже написанию объемных монографий) является не только бесполезным, но и довольно опасным занятием. Нелишним будет помнить о том, что в пространствах, в которых у нас нет ни достаточного личного опыта, ни представления о возможных перспективах, у большинства отсутствует естественный иммунитет.

За свою жизнь мне удалось наблюдать немало лжепрактиков. На старших курсах университета, заинтересовавшись философией йоги и прочитав несколько фундаментальных книг по этой теме, я твердо вознамерилась получить практический опыт. Мои поиски начались с контакта с довольно известным в своих кругах гуру. Смутные формулировки и призывы обратиться к практике под его руководством - по его словам, являющегося единственным носителем традиции - быстро отвратили меня от этого направления. На этом пути мне встречались и адепты хатхи с горящими глазами и истощенными телами. Они много говорили о чакрах и поднятии змеиной силы Кундалини, несовершенствах мирских людей (к которым автоматически причислялись все присутствующие). Придавленная грузом осознания собственной помраченности я вскоре поставила крест на таких занятиях, на много лет сохранив устойчивый скепсис к большинству направлений йоги. Преодолеть его довелось лишь спустя много лет благодаря личной практике и встрече с трезвомыслящими и крайне немногословные мастерами, скромно называющими себя инструкторами.

Из уст отца Георгия, священника деревенской церкви, с которым нас связывала многолетняя дружба, мне довелось услышать, как он назвал близкого себе человека «турникетом перед Богом». В те годы эта метафора, вызвала глубокий резонанс и запомнилась надолго: благодаря ей я осознала, что наряду с тем, что в нашей жизни встречаются люди, общение с которыми спрямляет путь, озаряя его новым смыслом, мы порой встречаемся и с теми, кто является своего рода турникетом, преградой, перед которой неизбежна остановка. Такая остановка бывает крайне необходима для того, чтобы более четко сформулировать свои намерения и осознать личную позицию. Часто бывает, что лишь спустя годы мы начинаем понимать, сколь неоценимую услугу оказали нам такие люди.

Духовная практика представляет собой крайне интимную сферу человеческого опыта. Вне зависимости от того, в русле какой традиции (или вне традиции) она развивается, практикующему необходимо иметь возможность ощутить ритм собственного развития. Мне нравится, как поэтично выразился по этому поводу Кьеркегор, написавший, что лишь в сношении с самим собой индивид беременеет собой и вынашивает себя. Любой писатель или художник засвидетельствует, что уединение и одиночество являются непременным условием для появления продуктов творчества. Алхимия творчества закрыта от глаз посторонних. И это можно в полной мере отнести и к психической культуре, своеобразным маркером которой является интимность.

Современное общество, между тем, предпочитает игнорировать едва ли не любые проявления интимности. Еще полтора десятка лет назад я знала немало людей, для которых само выражение «духовный продукт» звучало кощунственно. Если вдуматься,  любой продукт – в том числе и продукт духовный – подразумевает потребление. Мы уже давно перестали удивляться выражениям типа «рынок эзотерических услуг», «тренинг по развитию духовности», «курс православной обрядовой магии» и редко задумываемся о смыслах, которые стоят за этими выражениями. Подобно змее, пожирающей самое себя, рынок без разбору заглатывает и переваривает то, что некогда являлось глубинными интуициями человеческого Духа, выплевывая непереваренные остатки в телевизионные шоу и книги по популярной эзотерике.

Такое положение дел характерно, впрочем, не только для нашего времени. В трактате китайского автора 17 века Ша Чжэнбая есть слова, которые, на мой взгляд, как нельзя более полно описывают одну из интенций проповедников «современной духовности»: «Ведь все люди стремятся что-нибудь продать. Те, кто имеют власть, продают власть, а те, кто имеют славу, продают славу. Мастеровые и ученые, служилые и женщины – все торгуют своим мастерством, своей дружбой, своим умом или своей красотой. Все они показывают другим то, чем обладают, и хотят приобрести то, чего у них нет».

Трудно отследить тот момент, когда пир, на котором в качестве угощения были предложены, по выражению известного автора, плоды выражения благодарности человеческому Духу, обернулся рынком. Во что же вылились эти процессы?

Будучи опосредованы культурой, этические нормы, длительное время выступавшие в качестве живой вибрирующей части психической культуры, все чаще становятся догмой, системой дисциплинарных запретов и наказаний. Порой можно наблюдать, как одна поверженная догма влечет за собой падение других – в точности как происходит с выстроившимися в ряд фигурками домино.

Мы живем в странное и интересное время. Обилие информации, превосходящее самые смелые фантазии, захлестывает подобно океанским волнам, не оставляя возможности задуматься об ее деструктивном потенциале. За отсутствие культуры различения, здоровой критичности и неспособности транслировать ее в сферу обыденного сознания многим из нас приходится платить немалую цену.

Обнаружить собственную некомпетентность в области квантовой физики или поэзии эпохи Ренессанса гораздо проще, чем признаться в отсутствии более или менее четких представлений о культуре психического, все чаще отождествляемой либо с социальными конвенциями, либо с набором психологических знаний. В то же время попытки возврата к прошлому, восстановление традиций обнаруживают давно известный факт того, что любая форма, развернувшаяся и исчерпавшая себя в потоке времени, становится в дальнейшем нежизнеспособной. Часто такого рода попытки напоминают исторические реконструкции или ролевые игры, участники которых переодеваются в колоритные костюмы, воссоздают интерьер эпохи, на какое-то количество часов или дней проникаясь театральной атмосферой. Эффекты переживания образа в ходе перевоплощения иногда впечатляют, но представление заканчивается, и на холсте восприятия вновь проступает узор настоящего, безошибочно узнаваемый и монотонно-скучный.

Древние декорации, мистические намеки, смутные коннотации с мировыми учениями, харизматичные гуру новых учений довольно быстро вызывают пресыщение. Случается, что на какое-то время они становятся источниками надежды и вдохновения, но чаще вызывают разочарование. Стоит признать, что большинство из нас не обладает культурой различения. Стремление к гомеостазу, характерное для обыденного восприятия, допускает возможность духовных поисков, трансформации своей природы, но также и нивелирует тонкие различия подобно тому, как многие направления психологии относят едва ли не все проявления человека к глубинным областям бессознательного – смутного и темного, не поддающегося рациональным определениям.

Слушая рассуждения людей о психической культуре, я нередко вспоминала высказывание Герберта Спенсера: «Если знания человека не упорядочены, то чем больше он знает, тем больше путаницы в его мыслях». Духовное верхоглядство позволяет рассуждать о психической культуре, приводя все связанные к ней явления к единому знаменателю. А толерантность и вовсе не утруждает себя математическими операциями, признавая равные права существования для всех проявлений психического.

В следующих главах я предприму робкую попытку внести коррективы и, возможно, более четко выделить области в своего рода карте представлений о психической культуре. В качестве «материка» на этой карте будут выступать психотехники, используемые в разных традициях. Особое внимание я уделю вопросам самотрансформации, а также, используя терминологию Мишеля Фуко, «практикам себя».

Рискуя оказаться навязчивой, хочу еще раз напомнить, что основным фокусом книги является рассмотрение вопроса о сознательных или несознательных искажениях, неизбежно возникающих на пути искателя. Сила искусства, как ни прискорбно это признавать, наряду с мощным трансформационным потенциалом способна изменять акценты развития, а порой и выступать деструктивной силой для развития личности. Сходное влияние могут оказывать на человека и философские концепции. Размышляя об их влиянии на человека в книге «Человек Неведомый», А. Ксендзюк пишет: «Лишь с высоты философского теоретизирования кажется, что представления об устройстве вселенной не влияют на качество предпринимаемых нами конкретных усилий в области самотрансформации. Принятое нами описание обуславливает все тонкости психоэнергетической работы. Философская концепция непосредственно обуславливает само острие психоэнергетической практики – формирует целеполагание и личное намерение».

В той же мере, в какой речь идет об описании, на мой взгляд, можно говорить и об эстетическом внушении культуры и философии, психологии и социологии, часто сфокусированном на мысли о бессмысленности и обреченности любого рода практик самоизменения. Нередко сам характер поставленных культурой вопросов блокирует возможность глубинных личностных преобразований.