Зеркала в мозге

Наличие у всех людей общего нейробиологического субстрата подразумевает то, что потенциально в нашем распоряжении находится некий общий пакет программ. Они представляют собой собрание познаний, своего рода «память человечества», передающуюся и активирующуюся в числе прочего через резонанс и модельное обучение от поколения к поколению. Механизм резонанса, реализуемый в системе зеркальных нейронов, проявляет себя задолго до вербального выражения.

Ученые доказали, что языковая компетентность сформировалась в тех же сетях нервных клеток, где располагаются зеркальные нейроны. Возможно, именно это и объясняет то, каким образом в течение первых трех лет жизни человек овладевает сложнейшим синтаксисом языка. Речь взрослого активизирует в мозге воспринимающего ее ребенка не только сходные, но и те же самые сети, которые включились бы, если бы человек говорил самостоятельно.

В процессе взросления именно обратная связь становится для ребенка тем фактором, благодаря которому формируется знание о самом себе. Рассмотрению этих вопросов посвящены тома учебников по психологии. Не вдаваясь в детали, можно сказать, что отклик взрослого на то или иное действие интериоризируется, становится внутренним содержанием психики ребенка. У ребёнка создаются устойчивые цепи реагирования, которые являются крайне существенными факторами в формировании личности. Процесс ранней социализации в какой-то мере и представляет собой оформление совокупности реакций на окружающий мир. Подчеркну: не на поле человеческих отношений, но на мир в целом!

Обратная связь, получаемая ребенком, способствует формированию доверия или недоверия, способности или неспособности открыто выражать свои чувства, выстраивает активное или пассивное поведение. Наблюдения, проводимые над детьми Маугли, попавшими в микросоциум после длительного периода депривации, показывают дальнейшую неспособность таких людей к обучению и коммуникации. Другими словами, они так и не становятся людьми в полном смысле этого слова. В то же время у обычного человека в норме формируется весьма ограниченный диапазон реакций, приемлемый для конкретного социума. Импульсы, не получившие внешнего подкрепления, вытесняются из области внимания. Во многом это объясняется действием негативной (отрицательной) обратной связи и спецификой работы зеркальных нейронов. Такая ситуация напоминает сюжет известной сказки о голом короле, где молчаливое соглашение не позволяет доверять фактам собственного восприятия. Как мне видится, существенная часть психологических проблем и даже психиатрических заболеваний связана с неспособностью или нежеланием психики адаптироваться к приемлемому диапазону восприятия. Проявление так называемого полевого поведения, описываемого в психиатрии и клинической психологии как реакция на слабые, несущественные с точки зрения принятого описания импульсы, возможно, является частным случаем патологически закрепившегося способа восприятия и вытеснения несущественных импульсов.

Возвращаясь к вопросу об обратной связи, думаю, стоит подчеркнуть, что исследования в области зеркальных нейронов демонстрируют тот факт, что резонанс в числе прочего возникает и в нейробиологических системах, отвечающих за физические ощущения и эмоции. Так, головной мозг использует программу внутренней симуляции, запускающуюся посредством зеркальных нейронов. Именно это составляет нейробиологический фундамент интуитивного восприятия и понимания. Конечно же, психическая деятельность человека далеко не ограничивается действием зеркальных нейронов, так же как и далеко не каждая активизация сети зеркальных нейронов ведет к появлению действия. Часто процесс останавливается на мысли о действии, представлении о его возможности.

Какая программа будет реализована в каждый конкретный момент, зависит от нескольких факторов, которые выделяет Иоахим Бауэр. К ним в первую очередь относятся биологическое и эмоциональное состояние конкретного организма. Значительную роль здесь играют не только основные биологические потребности (например, голод, усталость и т. д.), но и эмоциональное состояние. Крайне существенным выступает желание сохранить отношения и любовь значимого партнера. Примечательно, что этот аспект закреплен биологически — через системы поощрения головного мозга. У всех существ, живущих в социальных сообществах, это стремление играет порой более важную роль, чем обеспечение собственных жизненных потребностей (например, защита других с риском для собственной жизни). Кроме того, немаловажную роль играют вопросы социального статуса, непосредственно связанные с социальной адаптацией.

Из сказанного следует, что именно зеркальные системы во многом отвечают за социальную адаптацию и социализацию. Можно предположить, что они и являются тем субстратом, который питает реальность соглашений.

В близких отношениях люди, сетующие на отсутствие внимания со стороны партнера или говорящие о недостаточности эмоционального контакта, по сути, свидетельствуют о слабом участии зеркальных нейронов в совместном внимании друг к другу (joint attention). Именно совместное внимание предполагает понимание без слов, глубокую внутреннюю общность, возникновение которой далеко не всегда может быть объяснено. Разочарование или раздражение, сложности в коммуникации часто возникают тогда, когда представления, сложившиеся у нас как о себе, так и о других людях, не находят нейробиологического подтверждения. Другими словами, речь идет о взаимодействии, выпадающем за границы рефлексии.

Еще одним важным аспектом проявления зеркальных нейронов видится  их включение у жертвы, пережившей насилие. Жертва насилия обычно не активизирует программ мести, но воспринимает деструктивную программу посредством неизбежной отражающей активации собственных программ. Психотерапевты отмечают, что жертва после пережитого насилия ощущает склонность довести до конца деструктивную программу, что может выражаться в стремлении к суициду или иным формам медленного самоуничтожения. Лишь в результате глубинной терапии становится возможным вскрыть глубоко бессознательную идентификацию с намерениями преступника и предпринять попытку освободиться от них.

Но что происходит в тех случаях, когда насилие обретает масштабный характер? Не вызывает сомнений то, что социальные катаклизмы, войны и революции запускают мощнейшие деструктивные программы. Об этом хорошо знают специалисты, работающие с морфо-генетическими или морфическими полями. Такие программы, записывая себя на коллективном уровне, часто проявляются так же бессознательно-деструктивно, как это происходит при включении программ самоуничтожения у жертв насилия. Связи между причинами и следствиями устанавливаются крайне сложно, если устанавливаются вообще, но программы продолжают передаваться из поколения в поколение, причиняя боль и страдание.

Можно предположить, что память человечества хранит как опыт изживания страдания, так и опыт страдания, не нашедшего своего разрешения. Социальное внимание часто остается зафиксированным на травме, что определенным образом конфигурирует внимание всех так или иначе включенных в него людей. Индивиды, в силу тех или иных причин остающиеся в стороне от общих тенденций эпохи, достаточно быстро оказываются в изоляции. И хотя характер такой изоляции и претерпевает изменения с течением времени, суть его остается неизменной.

Вероятно, многие из нас помнят, как на уроках литературы учителя побуждали нас находить в описаниях природы отражения душевных переживаний героев. В некоторых современных направлениях сказкотерапии и архетипотерапии трансцендирующая функция искусства сводится к поиску успешных и неуспешных стратегий. Так, безмолвие Русалочки порой интерпретируется как неспособность выражать свои чувства, алекситимия, а психотравма, полученная Красной Шапочкой, становится объектом психологического рассмотрения. Торжество антропоцентризма привело к тому, что индивид приучался воспринимать реальность лишь фоном, зеркалом, предназначенным для отражения социальных коллизий и личных драм. Понимание человеческого в человеке все чаще интерпретируется в довольно узком поле копинг-стратегий, детских травм и архетипических образов.

Конечно же, приведенные закономерности действия зеркальных нейронов не учитывают множества факторов, лежащих как в зоне нейропсихологии, так и в области индивидуальных поведенческих особенностей. Я сделала на них акцент для того, чтобы еще раз подчеркнуть следующую мысль: в процессе развития индивид приучается получать обратную связь преимущественно от представителей своего вида. Область реальности, не связанная со сферой коллективных взаимодействий, если и не выпадает из области внимания целиком, то приобретает вторичное или опосредованное значение.