Текст как лекарство

В остроумном интеллектуальном эссе «Прикладная метафизика» петербургский философ А. Секацкий приводит занимательную аналогию, связывая философское чтение с приемом различных типов психотропных препаратов. Такие препараты, по мысли автора, позволяют как достичь определенного состояния сознания, так и при их систематическом введении – стойкого расположения души. Так, к стимуляторам и антидепрессантам автор относит догматическое богословие, к анаболикам и допингам – прагматизм и марксизм, к релаксантам – философскую поэзию Востока.

Остроумная метафора Секацкого наверняка понравится тем, кто имеет опыт изучения философии, литературы или психологии в академическом русле. Довольно часто на первых курсах ВУЗа у студентов возникают симпатии к тем или иным направлениям мысли, что чаще всего приводит к формированию научного интереса. Кто-то приступает к изучению философии Средневековья, другие увлекаются творчеством конкретного поэта или писателя, третьи становятся адептами той или иной психологической концепции. В соответствии со сходством интересов выбирается научный руководитель, формируется тема курсовой, дипломной, а позже и диссертационной работы. Но даже человек, далекий от этих областей знания, как правило, выбирает для себя некоторую концепцию, которая, будучи раз принята, позволяет излечиться от тяги к дальнейшим поискам.

Метафармакологический подход к философии предполагает, что организм сознания способен выработать иммунитет, резистентность и, напротив, получить передозировку. В связи с этим вспоминаются слова Цицерона, определявшего философию как науку об исцелении души. И стоит признать, что нередко пилюли целителей приносят больше вреда, нежели пользы. Подобно тому, как любое лекарство способно стать ядом, будучи применено не по назначению, едва ли не любая идея, использующаяся не соответствующим образом, способна привести к патологическим изменениям. Особенно заметным это становится в наше время, когда копирование цитат в социальных сетях уже давно стало модным поветрием. Ценность афоризма, его глубинный смысл нередко воспринимаются красным словцом, которое можно вставить к месту и не к месту.

Лао-Цзюну, одному из авторов китайских афоризмов, принадлежит довольно большой массив высказываний, определяющих те или иные проявления действий в формулах здоровья и болезни. В качестве примера приведу несколько:

«Быть недовольным собой, когда приходится трудиться — это болезнь.

Быть двуличным и льстивым – это болезнь.

Стараться переложить ответственность с себя на других — это болезнь.

Определять достоинства и недостатки других людей — это болезнь.

Считая, что люди притворяются, ждать веры по отношению к себе — это болезнь.

Не проявлять милости к несущему наказание — это болезнь.

Делая добрые дела, ждать воздаяния — это болезнь».

Заметим, что приведенные высказывания отнюдь не представляют собой моральные максимы, направленные на отношение к другим и миру, но более всего относятся к области психической культуры, умению выделить и обезвредить истощающие паттерны реагирования. Именно с этих позиций и рассматриваются вопросы здоровья и болезни.

Чтобы продемонстрировать эту мысль, достаточно обратиться к афоризму о воздаянии ожидания как болезни. Психологам хорошо известно, сколько страданий приносят людям всевозможные ожидания. Силовые линии ожиданий, зачастую ничем не обоснованных, базируются на скрытых неосознаваемых «очевидностях» обыденного сознания, понимания псевдодолга как подразумеваемого долженствования. Такого рода ожидания порождают сгусток напряжений – прежде всего психических, но вскоре обретающих соматическое содержание. А потому речь здесь идет скорее о некотором внутреннем усилии, позволяющем отследить реактивное состояние и остановить негативную реакцию на поступающий стимул:

«Сталкиваясь с агрессией, реагировать умно — это лекарство.

Претерпев позор, не хранить обиды — это лекарство.

Не хвастаться своим устремлением к добру — это лекарство».

Очевидная мудрость высказываний открывается далеко не сразу. Но наградой за предпринятое усилие неизбежно становятся безмятежность ума и избыток энергии.

Позволю себе немного отвлечься от темы, остановившись на одном из высказываний Лао-Цзюня «Ревновать мужчину или женщину — это болезнь». Некоторое время назад мне довелось присутствовать на тренинговой программе, посвященной теме любви и близких отношений. В ходе нее ведущий – весьма уважаемый тренер – довольно однозначно высказался о том, что ревность является непременным атрибутом любви. И даже привел несколько метафор, которые, по его мнению, могли способствовать принятию и использованию потенциала ревности клиентами. Выстроенные доказательства звучали весьма убедительно (во всяком случае, я не смогла бы их опровергнуть). Никто не мешает рассматривать ревность в качестве непременного атрибута любви, но в то же время стоит отдавать себе отчет в том, что кажущаяся «естественной» ревность подобно отражающему мечу Тесея направляет свой разрушительный потенциал на самого ревнивца. Ведь переживание ревности порождает болезненное напряжение, вытекающее из желания обладания и удержания.

«Чтобы прописать лекарство, нужно знать причину болезни. Без угломера и циркуля не установишь квадратное и круглое, – гласит еще одно чанское изречение. Но всегда ли мы отдаем себе отчет в том, целебным или, напротив, болезненным стал опыт чтения? В чем состоит тайна текста и есть ли она вообще? А если да, то согласно каким механизмам становится возможным изменение режимов восприятия? Попытку ответить на эти вопросы мы предпримем в следующей главе, в которой попытаемся приподнять завесу над загадкой текста.