С незапамятных времен в старинном государстве, расположившемся в предгорьях скалистых гор, учение передавалось только изустно. Тем, кто собирался стать правителями или его приближенными, требовались долгие годы на то, чтобы слово в слово запомнить слова мудрости. И конечно же для этого была нужна хорошая память.
Случилось, что один из мудрецов сжалился над неудачливым учеником, который уже много лет не мог пройти испытание. Он записал священные тексты стилом на табличках, сделанных из тончайшей глины. Узнав об этом старейшины, изгнали учителя из племени, а таблички были надежно спрятаны в одной из недоступных горных пещер. Годы сменялись десятилетиями, в стране менялись правители, и однажды молодой правитель, случайно отыскав таблички и прочитав написанные на них тексты, обнаружил, что не все из заученного им соответствует написанному. Справщики и списчики принялись переписывать и править тексты. Появилось немало разночтений, а потому понадобились комментаторы, написавшие новые книги. Уже никто не помнил, как в старинном государстве появился златокудрый поэт, зарифмовавший тексты, отчего они обрели поистине гипнотическую силу. Но шло время. Оно беспощадно стирало имена мудрецов, властителей и поэтов. Обрывки текстов по-прежнему звучали лишь темными ночами у колыбелей, сидя у которых матери убаюкивали младенцев.
История не сохранила упоминаний о временах, когда на собрании Старейших впервые появился Хорн. Его тихий голос и седая покачивающася в такт ритмичным словам голова заворожили сначала жителей столицы, а позже и жителей окрестных деревень. Вскоре слава Хорна разнеслась среди жителей всего Обитаемого Мира. О таинстве посвящения, которое давал Хорн, поначалу ходило немало слухов, пока его апостолы открыто не заговорили о посвящении в язык. Подробности ритуала не сохранились. Говорили лишь, что принявшие новую веру безропотно вверяли себя Языку – отцу всего сущего. Последовавшие за приходом новой веры столетия описываются в древних летописях как Золотой Век. Люди легко разрешали малейшие противоречия, а о больших конфликтах речь вовсе не заходила. Рожденные в Язык с легкостью запоминали священные тексты – ведь чем иным, нежели как голосом собственной души они были?
Цепь апостольской преемственности не прерывалась, что свидетельствовало о силе новой веры. Предвестием беды стало рождение у Оманы – супруги любимого всеми властителя - немого дитя. С каждым годом безмолвствующих детей становилось все больше. Несколько десятилетий спустя уже треть мужчин и женщин, детей и подростков хранили молчание. По всей видимости, именно в те времена и возникли первые серьезные конфликты в кругу посвященных. Все осложнялось тем, что стало ясно, что многие из тех, кто мог говорить, отказывались принимать веру. И тогда апостольский совет, посовещавшись, принял решение о составлении Кодекса Языка.
Десятки списчиков, толмачей и комментаторов в течение 9 месяцев усердно трудились над тем, чтобы каждый раздел Кодекса перемежался ссылками на остальные. Отсылки замыкались друг на друге, и вскоре Кодекс обрел совершенный вид. Отныне и безмолвствующие могли быть посвящены в Язык. Новый ритуал обращения, впрочем, был окутан большой тайной. Ходили слухи, что он был связан с Большой Паутиной, впрочем впоследствии они были опровергнуты. Умалчивает история и о том, какая судьба постигла Кодекс в дальнейшем. Но многие до сих пор верят, что культ распространился по всему миру. А ритуал посвящения уже более не требует воспроизведения – он давно уже стал частью самой реальности.