Горевание – процесс, и у него есть свои этапы. Вот только они не проходят последовательно: то накладываются друг на друга, то проявляются тогда, когда кажется, что предыдущий этап исчерпал себя. И, даже, зная об этапах горя, никто не знает, как горевать правильно. А потому фразы типа «сколько можно жалеть о потере» или «переключись, и станет легче», часто идут во вред. Дать внутреннее позволение горевать себе и другому сложно. В последнее время я это обнаруживаю все чаще в процессе терапевтической работы: «Если я буду горевать, кто же будет семью кормить?» или «Где гарантии, что, отгоревав, станет легче?». Никаких гарантий. Равно как указаний на то, сколько может продолжаться процесс. Все уверения в этом смысле лукавы. Лукавы и рассуждения о масштабах горя. С этими масштабами вообще беда.
«Как я могу жалеть о несостоявшемся ремонте, если вокруг такое?» или «По сравнению с тем, что я прочитала у …,, у меня вообще все отлично». Масштабирование не позволяет пережить процесс в полной мере. В последнее время я стала замечать еще одну довольно опасную форму масштабирования – чтение чужих блогов и каналов, с автором которых творится нехорошее. Мотивация пишущего человека понятна: делясь с другими своими переживаниями, становится легче. Внимание обладает трансформационной силой, и автор, повествующий о своих сложных внутренних процессах, приглашает помочь разделить чувства. Если у читателей есть для этого внутренний ресурс – отлично. Только вот для того, кто сам находится в сложной ситуации, происходит иное: мы «заражаемся» состоянием другого при собственном ослабленном иммунитете. И если помогающий специалист так или иначе способен оградить себя от такого заражения – трансформирующий характер внимания это тоже навык – то искренне сочувствующий читатель нередко становится крайне уязвим. И тут уж сил на собственное горевание или проживание иных процессов не остается.
Так что же – занять позицию страуса, вообще никого не читая, зарыться в песок своих чувств? А как же те, кто были рупорами своего времени в не менее сложные времена других режимов? Вот например И.Бунин с его «Окаянными днями». Мы нередко упускаем из виду или вовсе не задумываемся о том, что скорость распространения печатного слова была неизмеримо медленнее, чем та, с которой информация распространяется сейчас. Тексты успевали отлежаться и тем самым трансформироваться. Написанное под горячую руку до читателя просто не доходило. Тем самым появлялась некоторая дистанция для осмысления и последующей трансформации. Сейчас такой дистанции не существует в силу специфики информационной среды. А наши природные механизмы реагирования к этой среде приспособиться не успели – они непригодны к переработке больших объемов аффектов. Без сомнения, есть исключения. Но по моим наблюдениям, среди тех, кто утверждает, что «не реагирует эмоционально», есть немало тех, у кого на полную мощь задействованы психологические защиты рационализации и вытеснения. Поддержание таких механизмов требует немало ресурсов, увы.
Подытоживаю, скажу, что для того, чтобы справляться со своими процессами, переживать горе и стресс необходима информационная гигиена – личная норма потребления информации, основанная на представлениях о том, с чем психика способна справиться. Вряд ли человек со свежей неприкрытой повязкой раной на руке сможет перевязать руку товарищу со столь же кровоточащей раной, не правда ли?