Пулково пахнет морем.

Терпким дымом нью-йоркских ночных кофеен.

Узкими иерусалимскими улочками, пробираясь по которым сложно поверить, что XXI век разменял второй десяток.

Ташкентскими арыками, своевольно перерезающими новые кварталы.

Бедуинскими жаровнями посреди пустыни.

И вентиляция бессильна превратить эти запахи во что-то другое. Рюкзак приуныл в ожидании, когда я допью свой кофе. Только кофе пахнет Питером. Тот самый двойной без сахара, который я пила в факультетском буфете, и после третьей чашки которого слегка кружилась голова.

Сквозь стеклянные окна аэропорта светит солнце – вызывающее, резкое. Дразнит краснеющую листву кленов, отражается от глянца машин.

Пытаюсь обнаружить себя в этих бликах, в отражениях чужих глаз. Заныриваю. Тону. Принимаю. Отыскиваю себя и вновь теряюсь в бездонных зрачках.

Самолеты садятся и взлетают. Прикосновения смыслов отдаются тупой болью от невозможности выразить хоть что-то. Хотя бы толику нежности, отблеск улыбки. Непроходимость Духа. Маски...

Когда-нибудь сердце не выдержит и разорвется.

А Пулково по-прежнему пахнет горячим песком греческих побережий, пыльными дорогами Индии, бесприютностью российской глубинки.

Объявляют посадку…