Глава 2
Начиная с 19 века метафора и миф стали рассматриваться в качестве способов упорядочивания картины мира. На заре психологии Вильгельм Вундт выразил мысль о том, что в основании мифа «лежит аффективный корень, так как он всегда есть выражение тех или иных жизненных и насущных потребностей и стремлений» (Вундт В., 1914, с. 37) Однако, пожалуй, самым сильным толчком к пониманию метафорического языка психических образов в контексте мифа явились работы З. Фрейда (Фрейд З., 1989, Фрейд З., 2011) и К.- Г. Юнга (Юнг К.Г., 1995).
Аффективная насыщенность бессознательного (первичного) языка мифотворца стала объектом пристального рассмотрения Фрейда (Фрейд З., 2011). Рассуждая об этом языке, Фрейд наделял его символическими и метафорическими чувствами, в противовес чему язык сознания отвлечен от первичных желаний и чувств. Именно неспособность использовать первичный язык во многом связана с появлением неврозов. Так невротик, рационализируя собственное бессознательное, по сути, творит новый миф.
С определенными допущениями можно сказать, что в основе метода свободных ассоциаций Фрейда лежит символьная проекция, позволяющая высказаться о беспокоящих чувствах. Истоком этого метода можно считать механизм катарсиса, описанный учителем Фрейда Йозефом Брейером. Согласно Фрейду, символьная проекция как поле свободных ассоциаций, прежде всего сфокусирована на механизмах отображения вытесненных образов (Фрейд З., 1989). В своих работах Фрейд не выделяет метафору как отдельный объект; зачастую метафора сливается с символом воедино, что становится особенно заметным в работах, посвященных анализу сновидений.
Ассоциативный подход, предложенный Юнгом (Юнг К.Г., 1994), дает возможность говорить об образах фантазии, возникших в форме эйдетических представлений, как проекции потребностей, конфликтов и аффектов, рассматриваемых как содержания бессознательного. Именно юнгианский подход, на наш взгляд, стал той колыбелью, из которой вышли разнообразные проективные методики, в основе многих из которых лежат возможности метафорического переноса. Универсальные архаичные образы или архетипы в подходе Юнга соседствуют с личными образами: «Личный образ не имеет ни архаического характера, ни коллективного значения, но выражает лично-бессознательные содержания и лично-обусловленное состояние сознания» (Юнг К.Г., 1995. с.716). Согласно Юнгу, сфера дискурса, соответствующая аналитическому опыту, не относится к сфере опыта, но принадлежит к сфере языка, сфере образа. У Юнга образ, символ и метафора становятся более различимы, чем у Фрейда. В то время как символ уводит за пределы явленной реальности, метафора углубляет понимание реальности, выполняя функцию интеграции. В отличии от символа, который не творится субъектом, но с которым последний вступает в определенные отношения, метафора исходит из недр самого субъекта, оказываясь пронизанной его внутренними смыслами.
Согласно Юнгу, потребность человека в самовыражении реализуется путем кодирования и декодирования информации о Вселенной (Юнг К.Г., 1994, с. 87). Можно предположить, что языковые тропы, одним из которой и является метафора, способны выступать в качестве элемента такого рода кодировки. В юнгианской парадигме архетипический сюжет является ключом для процесса трансформации коренного архетипа в событиях жизни, что находит метафорическое выражение в бессознательном.
Принято считать, что именно учение Юнга привело к рождению нескольких современных школ архетипической психологии. Так основатель одной из них Джеймс Хиллман, вслед за Юнгом рассматривал образы и метафоры в качестве первичного слоя психической реальности (Хиллман Дж., 1997). В его концепции метафоре отводится роль «инструмента исцеления души».
Как мы видим, именно в юнгианской парадигме использования метафор активно включено в процесс терапии. В таком подходе работа с метафорой обретает конкретное содержание, обретая форму сказки или мифа. Сказка, миф, нарратив становятся путеводной нитью, позволяющей получить доступ к архетипической энергии, которая может принести исцеление.
Вот как описывает этот процесс юнгианский психоаналитик и сказкотерапевт Кларисса Эстес: «Имея дело со сказками, мы получаем доступ к архетипической энергии, которую, если прибегнуть к метафоре, можно сравнить с электричеством. Эта архетипическая энергия может воодушевлять и просветлять, но в неверное время, в неверном месте, в неверном количестве, при неверно выбранной сказке, у неподготовленного рассказчика, у того, кто более или менее знает, что делать, но нее знает, чего не делать, она, как и любое лекарство, не даст желаемого эффекта или даже даст нежелательный» (Эстес К.П., 2002, с. 497). Так рассказанная вовремя сказка становится лекарством. Исследовательница много пишет об использовании интерактивной практики активного воображения, восходящей к методу Юнга, что позволят «прояснять душевные странствия клиентов» (Эстес К. П., 2002, с.18).
Существенной частью терапии в юнгианском подходе становится поиск направляющего мифа, сказки или метафоры. Обращает на себя внимание то, что использование подобного метода подразумевает активное сотворчество клиента и терапевта. Так Эстес возлагает большую ответственность на психотерапевта, использующего сказку в качестве исцеления. Чтобы подобрать нужную сказку или историю, нужно учитывать время и события внешней и внутренней жизни пациента (Эстес К.П, 2002, с.494).
С позиций ассоциативного подхода метафора и символ выступают своего рода аккумуляторами напряжений. Именно в этом смысле зачастую психологи понимают слова пациента, воспринимая их как способ замещения скрытых реакций. Российский психолог А.М. Эткинд отмечает, что коды, используемые в практической работе психолога, являются прежде всего кодами метафорическими (Эткинд А.М., 1987). С помощью этих кодов становится возможным обозначить любую часть субъективного пространства, избегая ее шкалирования. Эткинд подчеркивает, что в метафорическом пространстве коммуникции переживания психолога зачастую имеют также носят символический характер, выступая в качестве способа манифестации неосознанных чувств клиента.
К ассоциативному чрезвычайно близок так называемый экспрессивный подход. Основоположник катативно-имагинативной психотерапии Ханскарл Лейнер во многом основывает свой подход на использовании метафор (Лейнер Х. 1996, с.45). Точка зрения Лейнера основывается на представлении о том, что образный, метафорический язык хорошо понимается теми областями Я, которые наиболее близки к детскому способу восприятия, другими словами, регрессивным частям Я. Он исходит из идеи о существовании врожденного свойства связного переживая понимания, что уже само по себе имеет выраженный психотерапевтический эффект. Так Лейнер допускает существование так называемых онтологических метафор, обитающих на бессознательном уровне.
С некоторыми оговорками можно предположить, что в описанной парадигме символический материал, представленный в метафоре, должен не интерпретироваться, но проживаться, трансформируясь не в расшифрованное разумом послание, но обретая интенсивность внутреннего переживания. Если этого не происходит, символ, представленный в метафоре, теряет свою значимость.